По словам адвоката Владимира Слащева, заседание в Басманном суде началось с двухчасовым опозданием. Все это время участники процесса ждали доставки из СИЗО «Матросская Тишина» Михаила Хабарова, который сам захотел участвовать в заседании. Поскольку особых разногласий между сторонами не было, слушания продлились не более получаса.
Сразу после установления личности подследственного слово взял представитель главного следственного управления центрального аппарата СКР. Он попросил суд перевести Михаила Хабарова из-под стражи под домашний арест в доме в Гранатном переулке до 30 ноября в связи с тем, что «первоначальный сбор доказательств по делу завершен», а поэтому «необходимость нахождения обвиняемого под стражей отпала», как и основания, по которым Михаил Хабаров был изолирован от общества.
Напомним, что к таковым обычно относят возможность подследственного скрыться, уничтожить доказательства по делу, оказать давление на свидетелей либо продолжить занятие преступной деятельностью.
Как уже сообщал “Ъ”, уголовное дело в отношении Михаила Хабарова было возбуждено 30 сентября по заявлению его бывшего партнера по компании «Деловые линии» Александра Богатикова. Однако Михаил Хабаров узнал об этом лишь 8 октября, когда следователи пришли к нему в квартиру с обыском.
Согласно заявлению господина Богатикова, Михаил Хабаров в составе группы лиц похитил у него в 2014–2017 годах 842 млн руб., принудив к заключению невыгодного соглашения об опционе и оказании услуг. В результате банкира обвинили в мошенничестве в особо крупном размере (ч. 4 ст. 159 УК РФ), предусматривающем до десяти лет лишения свободы. 9 октября по ходатайству следствия Пресненский райсуд Москвы заключил Михаила Хабарова под стражу. К этому стоит добавить, что сам финансист вину не признал, ссылаясь на решения трех судов в Великобритании, России и на Кипре, подтвердивших, что господин Богатиков должен ему якобы похищенную сумму.
Прокурор поддержал изменение меры пресечения Михаилу Хабарову. «Защита не возражала против ходатайства следствия,— заявил адвокат Слащев.— Мы рассматривали его как шаг к гуманизации уголовного преследования нашего подзащитного и проявление здравого смысла».
По словам защитника, адвокаты рассчитывают перевести спор между Михаилом Хабаровым и господином Богатиковым в рамки гражданско-правовых отношений, которые следствие «упорно пытается выдать за уголовные».
Сам Михаил Хабаров заявил, что достойно «оппонировать» Александру Богатикову из дома гораздо лучше, чем из тюрьмы. При этом финансист попросил в случае избрания ему домашнего ареста смягчить ограничительные меры, дав возможность «участия в рабочем процессе». «В этом есть острая необходимость, поскольку моя должность в банке «Траст» и выполняемые функции критически важны»,— подчеркнул финансист.
Судья согласилась с освобождением Михаила Хабарова из СИЗО и с тем, что он должен находиться под домашним арестом, но общение по работе финансисту не разрешила, сославшись на «невозможность обеспечения контроля» за подобными разговорами. Так что общаться Михаилу Хабарову придется лишь со своими родственниками, защитниками и следователями.
После оглашения постановления суда с Михаила Хабарова сразу сняли наручники, а сам он был выпущен из клетки, в которой содержался во время заседания. Из зала приставы сопроводили финансиста в конвойное помещение, где ему были вручены материалы арестного дела для последующей постановки на учет в уголовно-исполнительной инспекции. Однако будет ли Михаил Хабаров обжаловать назначенные судом ограничительные меры, как и сам домашний арест, осталось неясным. «Чтобы решить этот вопрос, нам (защите.— “Ъ”) необходимо посоветоваться с клиентом»,— заметил Владимир Слащев.
Любопытно, что накануне, в понедельник, апелляционная инстанция Мосгорсуда отказала адвокатам Михаила Хабарова в переводе его под домашний арест.
Произошло это даже несмотря на то, что защитники представили суду копию ходатайства следствия, которое было рассмотрено во вторник в Басманном суде. Отказ в удовлетворении апелляции на решение Пресненского суда о заключении Михаила Хабарова под стражу городской суд мотивировал тем, что «не может удостовериться в подлинности документа», поскольку не был представлен оригинал обращения СКР. «Но мы и не могли это сделать, поскольку оно находилось у следователя,— заметил господин Слащев.— А суд мог проверить правдивость наших слов по системе «Правосудие», но почему-то не посчитал это нужным».
КоммерсантЪ
Внимание! Мнение авторов может не
совпадать с мнением редакции. Авторские
материалы предлагаются читателям без
изменений и добавлений и без правки ошибок.
