Похищение картины Архипа Куинджи «Крым. Ай-Петри» из Третьяковской галереи в Москве описано в средствах массовой информации достаточно полно. Более того, главные таблоиды страны «Москвоский комсомолец» и «Комсомольская правда», с присущим им «комсомольским» задором, полагают, что «странных совпадений», присущих этой краже, более, чем достаточно.
А известный аукционист Константин Бабулин без обиняков заявил в интервью «КП», что «Возможно, картину украли еще из Русского музея, где она висела до выставки в Третьяковке. Полотно заменили на подделку, сейчас выкрали и его, чтобы скрыть предыдущую кражу». Здесь же отмечается, что этот вариант не кажется особенно фантастическим, учитывая, что «сотрудники «Русского музея» уже «прогорали» на подобном» и вспоминается скандал с его сотрудницей Еленой Баснер, ставшей посредником при продаже поддельной картины Бориса Григорьева, оригинал которой находится в запасниках музея.
Но пусть с историей о похищении картины Денисом Чуприковым занимаются правоохранительные органы, которые, надеюсь, во всём разберутся.
Невольно возникает вопрос о компетентности и незаинтересованности в подобном положении дел службы безопасности одного из ведущих культурных центров нашей страны, которая, по статусу музея с мировой известностью, должна, по идее, быть образцом честности, неподкупности и профессионализма. А вот здесь появляются большие сомнения, которые подкрепляются информацией из различных, в том числе официальных, источников, стоит только хотя бы мельком взглянуть на эту проблему.
О какой эффективности системы обеспечения безопасности может идти речь, если должность заместителя директора Русского музея по безопасности занимает Виктор Пантелеев, в октябре 2004 года осуждённый Дзержинским судом Санкт-Петербурга на 3 года условно за превышение должностных полномочий? А его непосредственная подчинённая, бывшая начальник службы безопасности музея Ирина Кузнецова в августе 2018 года была осуждена на 4 года условно за мошенничество.
По сравнению с этим то, что картина Куинджи вдруг оказалась отключена от сигнализации, кажется сущим пустяком.
Взять бы Виктору Пантелееву ремень, да, как в старые добрые времена выпороть своих подчинённых, но, скорее всего, недосуг. Ведь он, одновременно с занимаемой высокой должностью является владельцем почти десятка гаражно-строительных кооперативов, а это хозяйство весьма беспокойное, требует немалого времени и сил.
Знает ли директор Государственного Русского музея Владимир Александрович Гусев обо всех «художествах» своих подчинённых? Кое о чём, конечно, знает, ведь он, например, проходил свидетелем по уголовному делу Кузнецовой. Но у него, учёного с мировым именем, вносящего, несомненно, огромный вклад в сохранение и популяризацию российского искусства заниматься подобными мелочами, видимо, руки не доходят.
Любимые фирмы Русского музея
Проанализировав материалы, имеющие отношение к Русскому музею, в Единой информационной системе госзакупок, можно найти много интересного и в сфере деятельности, не связанной с безопасностью хранения и экспонирования шедевров российского и мирового искусства. Речь идёт о хозяйственной деятельности музея.
Помощник президента США по национальной безопасности Джон Болтон допустил вероятность проведения переговоров с Россией по вопросу об обеспечении безопасности курдских сил на территории Сирии.
Особое внимание обращают на себя три компании, которые за последние два года являются крупнейшими поставщиками музея.
За 2017-2018 год было заключено 62 госконтракта на оформление выставок с ООО «Ментор» на общую сумму более 206 млн. рублей. Его директор – 69-летняя Наталья Вишневская и учредитель 83-летний Сергей Джаншиев, к тому же являющийся инвалидом. Судя по данным СПАРК, компания по итогам 2017 года имела балансовый убыток более 3-х млн. рублей, в её составе числится 9 сотрудников, основных средств у неё на сумму чуть более 300 тысяч рублей и находится она на упрощённой системе налогообложения. Тем не менее, в 2018 году с ней продолжались заключаться контракты вплоть до октября 2018 года.
За эти же два года с ООО «ЭСП» было заключено 59 госконтрактов на сумму более 170 млн. рублей. Кроме «Русского музея» эта компания, директором и учредителем которой является 52-летняя Анастасия Степанова, имеет ещё четыре государственных контракта с двумя детскими садами Фрунзенского района Санкт-Петербурга на общую сумму 660 тыс. рублей. Эта компания находится на упрощенной системе налогообложения и имеет основные средства на сумму 11 тысяч рублей.
А с крупнейшим, по сумме освоенных средств, подрядчиком Государственного русского музея — ООО «Интекс» в 2017-2018 годах было заключено 34 госконтракта на сумму более 725 млн. рублей. Его руководители Андрей Осипов и Сергей Суслин не значатся в списках топовых питерских миллионеров. Правда, у этой компании, следует отдать должное, имеются основные средства на сумму около 50 млн. рублей и она выполняла ещё контакты с Государственным музеем-заповедником «Царское село» на сумму почти 83 млн. рублей. Да и среднесписочный состав у неё – 147 сотрудников.
Проходили ли вышеупомянутые компании и заключённые с ними госконтракты проверку службой безопасности на предмет возможного наличия коррупционной составляющей, история умалчивает. Но, как говорил Иван Васильевич Бумша в известном фильме: «Меня терзают смутные сомнения…».
Небезопасная служба безопасности
Если же вернуться к уголовному делу Ирины Кузнецовой и её подельника, бывшего директора в спешном порядке ликвидированного ООО «Фрейм» Николая Дурасова, то перед нами вырисовывается интересная картина. Оказывается «Фрейм» имел 5 госконтрактов с Русским музеем на общую сумму около 20 млн. рублей. И все они проходили через Ирину Кузнецову. И, помимо госконтракта № 0372100017613000189, где цена лота на поставку концентраторов ключевого хозяйства была больше 8.5 млн. рублей, тогда как реальная стоимость оборудования не превышала и 4.5 млн., может быть стоит присмотреться и к более поздним контрактам с этой же фирмой за номерами 0372100017613000113, 1783000223015000038, 0372100017614000017 и 1783000223015000055.
Остаётся недоумевать, то ли заместитель директора Государственного Русского музея по безопасности Виктор Пантелеев обо всём этом ничего не знает, то ли все эти безобразия осуществляются с его молчаливого согласия. Ведь он, по данным Единой информационной системы закупок, подписывает контракты, связанные с охраной музея на основании доверенности, выданной ему в июне 2016 года.
А если хорошенько покопаться в документации по государственным контрактам по заказу Русского музея, исполненным упомянутыми компаниями «Ментор», «ЭСП» и «Интекс», сравнив проходящие в документах цифры с реальной стоимостью произведённых работ и используемых материалов, уверен, можно найти много чего интересного для службы безопасности музея, а, возможно, и для правоохранительных органов.
Государственный Русский музей в Санкт-Петербурге – крупнейшее в мире собрание русского искусства, в котором хранятся около 500 тысяч шедевров русской живописи и скульптуры. И отношение к нему должно быть соответствующим, как в плане сохранности художественных ценностей, так и в отношении хозяйственной деятельности.
Версия
Внимание! Мнение авторов может не
совпадать с мнением редакции. Авторские
материалы предлагаются читателям без
изменений и добавлений и без правки ошибок.
Комфорт четвертой власти — ВГТРК покупает три BMW за 16 миллионов