Под влиянием конституционных экспериментов в других странах и с подачи Bloomberg набирает популярность версия о том, что Путин осуществит конституционную реформу, сделает Россию парламентской республикой и сам станет могущественным председателем правительства, в то время как пост президента будет церемониальным как в Германии или Италии. О необходимости правки Основного закона и усиления роли Думы при формировании правительства все настойчивее говорит и пишет спикер нижней палаты Вячеслав Володин.
Если Путин не хочет уходить далеко от власти в 2024 году, то с Конституцией, действительно, что-то придется делать, потому что в нынешнем виде она не оставляет никаких вариантов, кроме повторения трюка 2008 года с временным пересаживанием в премьерское кресло. Этот вариант хоть и проверен на практике, но едва ли повторим в неизменном виде в 20-х годах 21 века: и Путин стал старше, и ситуация в стране совершенно другая.
Но реализуема ли идея с парламентским правлением в современной России так, чтоб она была выгодна Путину?
Начнем с того, что сам Путин никогда не высказывался в пользу парламентского правления, и это неудивительно. В техническом смысле в той же Великобритании или Италии именно председатель правительства возглавляет исполнительную власть и имеет в своих руках все главные полномочии. Но при этом он только глава правительства и исполнительной власти, но никак ни глава государства. Получая власть от парламента, такой глава правительства обречен рано или поздно утратить ее в результате одного голосования.
Последний фактор наиболее важен с точки зрения рассматриваемого нами вопроса. Парламентское правление зарекомендовало себя с хорошей точки зрения именно в качестве формы организации власти в демократических странах, где личность главы правительства не критична ни для элиты, ни для политической системы вообще и потому регулярные смены главы кабинета запрограммированы.
Путин уже почти два десятилетия стоит выше всей элиты и, по сути, олицетворяет собой существующий сегодня политический режим. Он ни в коем случае не мыслит себя главой исполнительной власти, он — лидер нации и руководитель государства. С таких высот сойти на должность избираемого парламентом премьер-министра — так себе вариант.
Путинская Россия настаивает на том, что она демократическая республика, и выборы остаются важнейшим способом легитимизации власти.
Всевластие Путина имеет вполне четкие юридические и моральные обоснования в рамках конституционной и юридической системы сегодняшней России: он снова и снова побеждает в первом же туре президентских выборов, а потому совершенно законно получает все гарантированные конституцией права и полномочия, а также моральное право править самодержавно и выступать от имени большинства населения.
Через несомненное, как утверждается, право действовать от имени большинства избирателей он и формирует всю систему исполнительной власти, от правительства и силовиков до настоятельно рекомендуемых губернаторов и согласованных в его канцелярии мэров и депутатов.
Таким образом, в рамках модели суперпрезидентской республики все вопросы на много лет вперед решаются с помощью одних выборов. Именно с этой точки зрения президентская республика не имеет какой-либо внятной альтернативы — если исходить из интересов Путина: для того чтоб оставаться у власти и иметь все полномочия в руках, ему необходимо раз в несколько лет напрягать весь административный и силовой аппарат и любой ценой обеспечивать свою победу на самых главных выборах.
Делать это научились прекрасно: какие бы проблемы ни были у избирателей и внутри элиты, под победу Путина все чиновники мобилизуются, и избиратели голосуют как надо — во всяком случае, по официальным данным.
Теперь задумаемся, как достичь того же самого результата — юридического оформления путинского единовластия — в системе парламентского правления.
Сразу начинаются сложности. Прежде всего, надо чтобы формальный глава государства, при всем своем ничтожестве, все-таки был надежным человеком. История учит, что в некоторых ситуациях даже самый надежный и/или ничтожный формальный глава государства может подвести — как, например, случилось с Муссолини в 1943 году, когда король Италии Виктор-Эммануил IV отстранил его от руководства правительством и отдал приказ о его аресте. Это, конечно, экстремальный вариант, но едва ли Муссолини ждал от короля чего-то подобного после того, как тот 21 год и пикнуть не смел, а если бы ждал, то явно нашел бы возможность заранее избавиться от этого «спящего института».
Да что там Италия, если даже в России к концу медведевского правления начали копиться противоречия внутри элиты, которые были пресечены лишь после решения Путина вернуться на высший пост.
Но все-таки главная проблема для авторитарного правителя в условиях парламентаризма — сам парламент и выборы в него.
Да, сейчас Путину удается проводить парламентские выборы таким образом, что Дума битком набита его ярыми сторонниками, в то время как ни одного его критика там нет вовсе. Но есть важный нюанс: сейчас, отбирая кандидатов в депутаты, власть не требует от них чего-то особенного. В конце концов, даже если какой-то думец захочет взбунтоваться, то от него все равно ничего не зависит. И даже если бунтовать захотят много депутатов сразу, у них ничего не получится, потому что действующая Конституция в том числе для того и писалась в 1993 году, чтоб Борис Ельцин мог править, не боясь коммунистического большинства в парламенте.
То есть нынешние депутаты — это заведомые пустышки и взаимозаменяемые люди, от которых ожидается только правильное голосование по свистку старшего. Поэтому даже в самых смелых своих мечтах, отраженных в недавно опубликованной статье, спикер думы Вячеслав Володин не смеет заходить дальше просьб допустить депутатов хотя бы до обсуждения министров, потому что даже эта опция им сейчас недоступна.
В ситуации, когда депутаты являются ключевым звеном в назначении главы правительства, у которого в руках вся власть, статус и самоощущение каждого депутата неизбежно поменяются: они все окажутся выборщиками главного начальника страны, и в какой-то ситуации голос каждого может оказаться решающим, причем организовать такую ситуацию в теории они могут и сами.
Следовательно, при переходе к парламентскому правлению Путину надо будет озаботиться гораздо более тщательным отбором кандидатов в будущие депутаты, а самое главное — провести не одну ударную и успешную президентскую кампанию, а несколько сотен депутатских кампаний (сейчас депутатов избирают в 225 округах, обсуждается и увеличение числа округов).
Кроме того, парламентское правление опирается на развитую и работоспособную партийную систему. Без партий сотням депутатов сложно было бы договориться, поэтому в развитых парламентских странах премьер-министра фактически выбирает победившая на выборах партия, и чаще всего избиратели прекрасно знают, кого какая партия видит премьером и, исходя из этого, голосуют. В других случаях после выборов начинается цикл консультаций между разными партиями, и правительство формируется с учетом позиции всех вошедших в коалицию сил.
В России Путина все это смотрелось бы вполне логично несколько лет назад, когда рейтинги «Единой России» улетали в небеса и никаких проблем с получением большинства голосов в Думе у нее не было.
Сейчас мы наблюдаем падение популярности «Единой России» и бросающийся в глаза отказ провластных политиков идти на выборы под этим флагом. Ну и как в такой ситуации осуществлять переход к парламентаризму, если сломан ключевой элемент всей системы? Кроме того, смиренные до поры до времени партии системной оппозиции могут воспрянуть в случае получения ими большего числа голосов и на полном основании требовать включения своих кандидатов в правительство, что едва ли кого-то в Кремле обрадует. Путин потратил много лет на то, чтоб не зависеть от капризов думских деятелей, и сложно представить, что ему хотелось бы бесконечно ублажать Зюганова и Жириновского ради их поддержки.
Можно, конечно, переформировать партийную систему и избирать большинство или вообще всех депутатов по округам и уж потом формировать из них правящую партию (коалицию). Но это тоже довольно рискованный трюк: по сути, только выборы по спискам позволяют гарантированно провести в Думу полностью лояльных Путину персонажей, а кто окажется там в результате выборов по округам и как они себя потом поведут — вопрос дискуссионный.
В пользу перехода к парламентской форме правления говорит только один аргумент: она создает возможность для Путина бессрочно править Россией из кресла премьер-министра, так как даже в конституциях развитых парламентских демократий никак не оговаривается количество премьерских сроков для одного человека.
Все остальное говорит против этого решения. Перечислим лишь основные минусы для нынешнего хозяина Кремля.
Во-первых, при новой схеме Путин перестает быть главой государства, что уже меняет его символический статус, который ему очевидным образом важен.
Во-вторых, на посту премьера ему так или иначе надо будет заниматься текущей работой правительства или хотя бы иногда делать вид, что он ею занимается, а как мы помним, это и в 2008—2012 годах не доставляло ему особенного удовольствия. С тех пор он стал старше и едва ли теперь ему так уж сильно хочется заниматься пресловутой «текучкой».
В-третьих, успешное и продолжительное нахождение в премьерском кресле требует проведения множества победных избирательных кампаний вместо одной, что уже не так просто с учетом результатов последних выборов в России.
В-четвертых, как говорилось выше, парламентская власть предполагает прямую зависимость от сотен депутатов, что само по себе кажется неприемлемым вариантом для Путина: и не найти столько толковых, популярных и верных депутатов, и всегда остается хотя бы теоретический шанс, что они как-то договорятся за его спиной и одним голосованием лишат его власти.
Наконец, в-пятых, партийная система в России находится в очевидном упадке, а переход к парламентскому режиму правления в такой ситуации кажется довольно спорным решением — во всяком случае до того момента, как путинская партия не выйдет из кризиса.
За те 20 лет, которые Путин находится у власти, его личные подходы к политике вполне проявились. Как воспитанник КГБ, он не приемлет сложных схем, которые хотя бы в теории оставляют шанс лишиться власти. Кроме того, он не терпит никакого ограничения своей власти и никакой зависимости от случайных или неуправляемых факторов.
Парламентская форма правления с этой точки зрения — максимально неприемлемая для него система организации власти, и теоретическая возможность бессрочно быть премьером не может перевесить всех описанных выше проблем. Даже согласившись на парламентаризм тактически, Путин обречен проиграть стратегически и в достаточно близкой перспективе.
Нет сомнений, что в 2024 году что-то сделают с Конституцией, но менее всего стоит ожидать даже формального перехода к парламентскому строю.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
Открытые медиа
Внимание! Мнение авторов может не
совпадать с мнением редакции. Авторские
материалы предлагаются читателям без
изменений и добавлений и без правки ошибок.
