Выборы в Москве, и так уже занявшие место в центре информационной повестки, окончательно превратились в главное политическое событие в жизни России на ближайшее время. Самые важные вопросы сейчас — что будет дальше, в частности — насколько массовой станет субботняя акция, за призывы к участию в которой уже начались уголовные преследования. И насколько жесткой будет дальнейшая реакция власти
Важнейшую роль в эскалации конфликта и превращении скандала на московских выборах во всероссийский политический кризис сыграли российские власти и, прежде всего, пресловутые силовики. Отделять одних от других и делать вид, что у правящей группировки есть какие-то крылья и фракции, одни из которых подобрее и помягче и противостоят другим, которые злее и жестче, — это отдельный жанр провластной аналитики.
Совершенно очевидно, что власть ныне — это и есть силовики, люди в погонах, реальных или ментальных. Поэтому и методы у нее вполне казарменные, и других она не знает. Все те, кто ждут от Вайно и Кириенко изощренных интеллектуальных игр, должны уже признаться, что руководители президентской канцелярии ментально неотличимы от самого распоследнего опера из отдела «Э», и все, что они могут предложить своим оппонентам, — это насилие, административное или уголовное преследование, суд и заключение.
То, что митинг 20 июля был санкционирован и прошел без особого насилия, ничего не доказывает и тем более не обещает гуманизма власти на будущее. Скорее, все как раз наоборот: именно то, что протестная мобилизация оказалась гораздо более массовой, чем предполагала власть, тактика игнорирования проблемы была, судя по всему, отброшена. Если где-то в кулуарах власти и звучали голоса в пользу того, что надо дать недовольным помитинговать и разойтись, потому что больше-де они не соберутся, то сейчас в эту концепцию едва ли кто-то готов поверить: тема вовсе не уходит из повестки дня и даже наоборот — влияет на нее все сильнее.
На фоне всего происходящего становится понятным, сколь полезной оказалась тактика участия в электоральных процедурах, устраиваемых властью.
Бойкот — это, конечно, очень красивая моральная позиция. И вроде бы последовательнее призывать людей к массовым протестам, а не к сбору подписей и унизительным заседаниям во всевозможных избиркомах. Но у этих тактик есть изъян: с одной стороны, очень многие верили в выборы и даже сейчас в них верят, с другой — желающих просто так без повода и очевидной причины выходить протестовать не так много. В итоге не получалось ни бойкота, ни массовых акций, а власть решала свои проблемы без особых сложностей.
Зато как удачно все сошлось в результате хорошо организованной атаки оппозиции на святая святых путинского режима, на выборы! Стоило только сделать все, чтобы продемонстрировать властям решимость принять в них участие, пусть даже и по существующим, откровенно запретительным правилам, как все церемонии и хитрые маневры были немедленно отброшены.
Власть сразу же перешла к арестам и допросам, оставив в глупейшем положении госпожу Памфилову и всех прочих проповедников тезиса, что власть-то у нас хорошая и готова к компромиссам, вот только оппозиция какая-то не такая и не умеет правильно заниматься политикой.
Маски сброшены, тактика ясна: если неугодный хочет на выборы — не пущать, если продолжает требовать допуска и грозить уличным протестам — таскать по следователям или сажать под арест. Вот и весь сказ.
Шансов, что власти изменят свою тактику и позволят оппонентам спокойно митинговать или тем более допустят кого-то из самых ярких фигур московской оппозиции к участию в выборах, скорее всего, нет. Даже если каких-то случайных умеренных и малоизвестных московских оппозиционеров все-таки зарегистрируют в качестве кандидатов, это мало кого успокоит.
Отдельной проблемой для власти остается пресловутое «умное голосование», то есть организованная подача голосов за максимально нежелательных для власти или просто случайных кандидатов в каждом округе. Справиться с этой проблемой можно только одним способом: незатейливо сфальсифицировать итоги голосования в пользу нужных кандидатов. Но сделать это можно только в том случае, если любая активность оппозиции будет подавлена, то есть и здесь насилие остается единственным шансом власти получить нужные результаты.
Власть, по сути, не оставляет активным гражданам России никаких других методов выражения своей позиции, кроме уличного протеста. И чем больше она будет сажать под арест и наказывать тех, кто к протесту призывает и в нем участвует, тем больше будет провоцировать протест, массовый и повторяющийся, бессрочный и с нарастающим числом участников.
Кроме того, опровергнуто популярное мнение, будто нынешняя кремлевская команда готова хотя бы в теории честно проиграть выборы и уступить власть кому-то спокойно и без эксцессов. Пора себе признаться: такого не будет никогда, потому что эти люди не пойдут на честные выборы и будут цепляться за власть всеми способами.
По большому счету, хорошо, что маски сброшены и наступает ясность по основным вопросам. И все же плохого в этой ситуации гораздо больше.
Плохо то, что приближающееся и даже становящееся неизбежным лобовое столкновение российского общества с нынешним режимом на улицах российской столицы будет дорого стоить его участникам. Речь идет о конкретных судьбах и даже жизнях, которые будут сломаны о вертикаль властолюбия.
Впрочем, как показывает случай Ивана Голунова, власть может попытаться уничтожить любого человека и безо всякого его участия в протестах, а просто потому что кому-то захотелось таким вот образом решить свой частный вопрос. Или же полиции надо срочно выполнить план по задержаниям.
Плохо то, что власть сама себя загнала в угол, и ей теперь нечего терять в смысле морального облика или репутации в чьих-то там глазах. Имиджу государства-изгоя с недемократическим режимом, преследующим инакомыслящих, уже не может повредить очередной фарс вместо выборов или массовый арест оппозиционных политиков.
Единственная гарантия неизменности нынешнего режима или его успешной (с точки зрения правящего слоя) трансформации во что-то новое после 2024 года — это малочисленные и редкие согласованные митинги далеко от центра столицы, после которых их участники расходятся по домам, чтобы утром узнать про новые аресты и уголовные дела.
Тем, кто пытается добиться перемен, выходить на улицы с политическим протестом предстоит не в Екатеринбурге или Шиесе, а в Москве. Предстоит именно москвичам. Сколько бы ни была озлоблена на нищету и неустроенность своей жизни вся остальная Россия, надеяться, что откуда-то из глубины придет на московские улицы помощь, не стоит: ехать в Москву и оставаться там — дорого, да и помешать этому для властей труда не составляет.
При этом именно в Москве возможности власти купить или напугать своих критиков и оппонентов как раз максимальны. Самое слабое звено — с точки зрения дальнейших возможностей оппозиции — это москвичи.
Недавние протесты в Екатеринбурге достигли своих целей только потому, что людей выходило действительно много, и делали они это каждый день, до победы. Екатеринбург в 10 раз меньше Москвы по населению и поэтому надо понимать, что те 5−10 тысяч протестующих, которые выходили на акции в мае, создали на местном уровне такой же эффект, какой в Москве могут создать 50−100 тысяч протестующих.
Акции в Екатеринбурге тоже пытались разгонять. Люди шли на риск и понимали, чем для них может окончиться их активность. Кстати, и до сих пор преследования их участников не закончены.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
Открытые медиа
Внимание! Мнение авторов может не
совпадать с мнением редакции. Авторские
материалы предлагаются читателям без
изменений и добавлений и без правки ошибок.
