Русский советский рок-музыкант, певец, автор песен, поэт и киноактёр Игорь Тальков четверть века назад был кумиром сотен тысяч людей в нашей стране. 6 октября 1991 года в Санкт-Петербурге во Дворце спорта «Юбилейный» при невыясненных до сих пор обстоятельствах он был убит. Следствие давно закончилось, но до сих пор не наказан убийца, а смерть певца продолжает обрастать разными историями, часто мифами, легендами и… вдруг воспоминаниями участников тех событий.
Напомним, что после трагедии под подозрение попали, прежде всего, администратор группы Талькова «Спасательный круг» — Валерий Шляфман и бой-френд певицы Азизы Игорь Малахов.
Малахов через 10 дней пришел с повинной в Прокуратуру, но в декабре 1991 года с него сняли обвинение в предумышленном убийстве. Известно, что после проведенных экспертиз в апреле 1992 года следствие установило, что последний выстрел был произведен Шляфманом. Но еще в феврале того же года обвиняемый уже уехал в Израиль. Тогда у России не было договора с Израилем об экстрадиции, а дело об убийстве приостановили.
В этой истории в целом понятно, кто убил, и даже как это получилось. В роковой момент пистолет Малахова оказался в руках Шляфмана, который и произвел роковой выстрел. Олег Блинов, который в те годы возглавлял следственную часть прокуратуры Санкт-Петербурга, уверен, что это не преступление, а несчастный случай, обычная мужская дурость. Малахов стрелять не мог, поскольку в этот момент был блокирован охранниками Талькова, но позже понес наказание за незаконное ношение оружия, а еще позже умер от цирроза печени.
Российский киноактер Николай Лещуков, который был знаком с Игорем Малаховым, поделился с Агентством федеральных расследований своими воспоминаниями и о самом Малахове, и о том роковом концерте Игоря Талькова, о котором ему рассказал незадолго до смерти сам Малахов. Безусловно, это эксклюзив. Насколько важен и интересен – судить читателю.
Лещуков, учитывая просьбы, прежде всего, матери Малахова, в своеобразном эссе под названием «Последнее дело Игрика» изменил имена и фамилии, но, в общем-то, ясно, о ком идет речь. Насколько история достоверна, сказать тоже сложно, ведь самого Малахова уже нет. Так что остается просто поверить Лещукову.
Сегодня публикуем отрывки из этого эссе, которое сам актер Николай Лещуков хочет положить в основу сценария фильма:
«Сидели опять в Сокольниках, у Игрика. Вечер был какой-то веселый, на столе джентельменский набор, водка «Абсолют», она тогда только появилась и была популярна, что-то закусить. Вечер был творческий. Игрик пригласил меня писать сценарий. Он вообще отличался гуманитарным складом ума, учился в Гитисе у А. Гончарова, который еще на втором курсе пригласил его в свой театр, играл на различных инструментах, сочинял музыку, знал английский. Как с таким разностроронним не выпить рюмочку, другую и не написать сценарий.
Момент откровения наступил очень спонтанно и неожиданно. Игрик сам раскрыл тему, когда я ему рассказал об очередном фильме расследовании по делу убийства певца Царькова. Он вдруг заявил:
— Они уже задолбали, им что, делать нечего или других тем нет, одно и тоже. Кто убил? Кто убил? Я убил.
— Но у них другая версия…
— Какая? Другая? Ничего не знают, только балаболят.
— Но ведь Шляпман в Израиле…
Он в упор посмотрел на меня.
— Причем здесь Шляпман? Хочешь я тебе расскажу как все было?
Я не мог себе отказать в этом, тем более он сам предложил.
— Я не знаю, что там было, вернее знаю со слов СМИ.
— Вот именно СМИ, они уже столько разной фуйни написали. Писаки. Я в тот день вообще не хотел никаких скандалов. У меня была запланирована встреча. Оделся, костюм, галстук. А тут тебе раз, Ася не успевает выйти к номеру, она выступает перед Царьковым, я пошел и хотел в вежливой форме попросить поменяться местами, но тут возникает Шляпман.
Я успел вставить:
— А ты знал Шляпмана?
— Да никого я не знал, ни Шляпмана, ни Царькова. Нет, про Царькова я знал, что он не дружит с головой и после двух стаканов портвейна у него напрочь слетает крыша. Я не расположен был к конфликту, а тем более к драке, у меня туфли скользкие, как лыжные ботинки на том полу взлетели выше головы, когда они стали меня валить.
Он замолчал. Я подкинул дров в топку:
— Игрик, а был вариант избежать этого.
— В том-то и дело, не было. Это я понял когда Царьков сразу полез в залу…у. Ну думаю, попутал певец, сечку с гречкой, а что еще хуже, хрен с зарей. Я ему говорю:
— Послушай Вась… Он мне в ответ:
— Я с тобой коров не пас, чтобы меня васьком звать.
— Я родного брата Васей кличу, и он ничего не кукожится (он действительно всех тогда называл Васями). Дай я с пацанами поговорю. У него там были какие-то парни, то ли телохранители, то ли знакомые, все уже на стакане. Он мне.
— Какие это тебе пацаны?
Я ему:
— А кто это, телки что ли? Ты кто, балалаешник? Так иди, тренькай в инструмент, а я с пацанами перетру.
Слово за слово, они наваливаются на меня и выскакиваем в коридор, там скользко, мои ноги выше головы, падаем на пол. Я терплю, все терплю. Встаю. Ну, думаю, сейчас достану волыну, пальну разок, чтобы образумились. А Царьков побежал в гримерку, выскакивает оттуда с газовой пуколкой и давай мне в лицо палить, я раз увернулся, два. Они держат мою руку, я успел два раза пальнуть, все мимо, зажали со всех сторон, опять падаем. Царьков садится и со всей дури начинает меня бить по голове рукояткой пистолета, да так, что пластмассовые пластины с рукоятки его пуколки разлетелись в разные стороны. Пробил голову, я весь в крови, а он еще себе и приговор вывел, в очередной раз замахивается со словами:» Ах ты пид..ас!» Ну думаю за это надо ответить.
Он опять замолчал.
— Игрик и что? Ты же не мог стрелять, твою руку держали.
— Правильно, держали одну. Вцепились мертвой хваткой, но я стал разжимать руку, они думали, сейчас я отдам ствол, разжали свои щупальца. И я в этот момент перекидываю ствол в свободную руку, и сразу звучит третий выстрел. Я только увидел, как Царьков вдруг остановился и люди врассыпную. Встал, кровь по всему лицу…
— А как ты успел свалить?
— Как? Первое что я вспомнил про ствол, его у меня уже не было. Кругом суматоха, Ася принесла мне его, я вышел сел в машину и уехал к друзьям.
— А ствол?
— Ствол был классный, револьвер 1903-го года, я его по дороге разобрал и выкинул в Мойку, в разных местах, потом водолазы искали, не нашли…»
Фото из архива Николая Лещукова, где он вместе с Игорем Малаховым
Николай Лещуков уверен, как и многие, кто изучал дело или был событий, что все это было чистой воды бытовухой, которую подтвердил Игорь Малахов таким неожиданным откровением.
Дело Дрыманова: факты и версии