Нацгвардейцы наделены большими полномочиями, чем полиция, в том числе при общении с гражданами. Особенно в экстремальных ситуациях
После очередных жестких задержаний на протестных акциях в Москве и других городах вновь возникли вопросы: а на что имеют право омоновцы и прочие сотрудники Росгвардии? Почему они не представляются, не показывают удостоверений, а иногда и своих лиц, не объясняют причин задержания, можно ли оспорить их действия?
Вопросов немало, поскольку эта спецслужба — сравнительная новая. Она появилась лишь три года назад, получив название и функционал по аналогии с национальной гвардией США и оказавшись в личном распоряжении президента.
Ее бойцы, помимо прочего, патрулируют улицы и участвуют в разгонах оппозиционных митингов вместе с полицией. Внешне обе службы выглядят почти идентичными. Но на деле новая структура наделена гораздо большими полномочиями и правами, в том числе — правом применять оружие с риском убить случайных прохожих.
Федеральная служба войск национальной гвардии была создана весной 2016 года на базе внутренних войск МВД. Помимо кадрового состава внутренних войск в структуру вошли подразделения СОБРА, ОМОНа и сотрудники Вневедомственной охраны.
И если раньше все эти подразделения подчинялись региональным управлениям МВД, то после переформирования они перешли в личное распоряжение президента, под командование бывшего начальника службы безопасности первого лица Виктора Золотова, ставшего директором Росгвардии.
Золотов утверждал, что после завершения формирования служба достигнет общей численности 340 тыс. человек. Но, как утверждает источник «Открытых медиа», близкий к спецслужбам, сейчас общая численность уже превышает 400 тысяч человек, то есть уже больше, чем во всех сухопутных войсках российской армии (около 300 тыс.). Из года в год увеличивается и финансирование спецслужбы.
«Золотов ближайший сподвижник президента, логично, что ему отдали такую структуру и накачали ее большими полномочиями по сравнению с полицией», — отмечает бывший следователь МВД, а сейчас известный адвокат Владимир Жеребенков.
Многие базовые положения закона «О полиции» и закона «О войсках национальной гвардии» очень похожи: обе службы имеют право патрулировать улицы, проверять документы, досматривать машины, задерживать людей, пресекать массовые беспорядки.
Но по ключевым вопросам у Росгвардии в сфере обеспечения общественного порядка оказывается больше полномочий.
Так, закон «О полиции» (статья 5 «уважение прав и свобод граждан») прямо предписывает полицейским представляться и показывать свое удостоверение, назвать имя и звание. А при задержании — объяснить причину.
В законе «о Росгвардии» такой нормы просто нет. Обязанность показать служебное удостоверение и представиться прописана лишь в статье 11 закона о Росгвардии — там, где речь идет о вскрытии транспортного средства. И только в том случае, если собственник автомобиля прямо попросит об этом.
Все задержания на митингах действительно проходят без формальных представлений — сотрудники Росгвардии просто проходят в толпу и выводят, а иногда и выносят тех, кого решают задержать, рассказывает адвокат Вадим Прохоров. Сам Прохоров был адвокатом убитого политика Бориса Немцова и неоднократно работал по административным делам погибшего во время его протестной активности с 2010 года.
«12 июня я сам был на несогласованном митинге в поддержку журналиста Ивана Голунова и видел два задержания, — рассказывает Прохоров. — Никто из сотрудников Росгвардии не представлялся и ничего не показывал — они просто проходили в толпу и выводили людей. Причем при мне вывели мужчину, который ничем не выделялся, у него не было плаката, так можно было взять любого».
«Отсутствие требований представляться мотивируют безопасностью бойцов», — говорит адвокат Дмитрий Аграновский, который раньше представлял интересы задержанных во время беспорядков на Болотной площади. И такая логика действует не только в России. «Например, в Северной Ирландии бойцы местной гвардии вообще ходят в масках для конспирации. Потому что сегодняшние технологии по лицу позволяют установить имя, фамилию, место жительства и членов семьи», — отмечает Аграновский.
Еще одно существенное различие — в правилах применения физической силы, специальных средств и оружия. Оба закона разрешают сотрудникам действовать быстро и по обстоятельствам — но только при условии угрозы чьей-нибудь жизни или здоровью. Об этом говорится в статье 19 закона «О полиции» и статье 18 закона «О национальной гвардии» — регламентирующих право на применение физической силы, специальных средств, оружия, боевой и специальной техники. На практике же известны десятки, а то и сотни видеозаписей с оппозиционных митингов, на которых видно, как бойцы дубинками бьют активистов. Причем причиной может быть не угроза жизни, а, например, отказ отдать им фотоаппарарт, как это было на последнем митинге с 17-летним активистом Валерием Теневым. Его избиение бойцом Росгвардии Андреем Щуканом видел весь автозак.
«Щукан в попытках отнять у меня сумку силой повалил меня на пол и бил ногой по животу и один раз по челюсти. Также рукой бил по животу», — позднее рассказывал в интервью «Медиазоне» Теневой.
Обе упомянутых статьи (регламентирующих право на применение физической силы и спецсредств) совпадают почти слово в слово за исключением нескольких пунктов. Но эти отличия существенны: в законе о Росгвардии (пункт 11) прописано, что боец применяет физическую силу, «руководствуясь приказами и распоряжениями командира».
«Эта норма вовсе не означает приоритет приказов над законами, — считает Аграновский. — Априори приказ должен быть законным. Но в момент выполнения задания боец не должен анализировать и подвергать сомнению приказы, если, конечно, это не явно незаконные распоряжения».
Примечательно также, что закон «о Росгвардии» разрешает бойцу использовать «любые подручные средства», правда, только в состоянии необходимой обороны. В законе о полиции таких норм опять же нет.
В любом случае ответственность за причиненный вред не будет нести ни один из сотрудников — ни росгвардеец, ни полицейский. Весь ущерб, согласно закону, должен быть переложен на бюджет. А на практике даже за вопиющие преступления, признанные судом доказанными, не отвечает никто. Например, жертвы бывшего майора ОВД «Царицыно» Дениса Евсюкова, который после бурного празднования своего дня рождения открыл стрельбу по людям в супермаркете Остров в 2009 году, так и не смогли добиться компенсации. Позиция властей была следующей — майор хоть и был одет в служебную форму, находился не при исполнении. Поэтому жертвам посоветовали просить деньги на операции по восстановлению здоровья с самого Евсюкова.
В отличие от полиции у Росгвардии есть расширенные полномочия по борьбе с террористической деятельностью. Они могут даже заниматься разведкой. А единственная структура, которая имеет право их проверять — вовсе не прокуратура, а военная контрразведка ФСБ, рассказывает источник «Открытых медиа», близкий к правоохранительным органам.
И отсюда вытекает главное отличие росгвардейцев от полицейских. Обычным подразделениям полиции запрещено применять оружие «в местах массового скопления людей, если в результате его применения могут пострадать случайные лица» (п. 6 ч. 3 статья 23 закона о Полиции).
Этот пункт перенесен и в закон о Росвардии, но с небольшим дополнением — в отличие от полицейского росгвардеец все-таки может открыть огонь «в целях предотвращения террористического акта, освобождения заложников, отражения группового или вооруженного нападения на важные государственные объекты, специальные грузы, сооружения на коммуникациях, охраняемые войсками национальной гвардии, и на собственные объекты войск национальной гвардии» (ч.5 статья 21 закона о Росгвардии). То есть практически всегда.
«Когда мы сравниваем полномочия полиции и Росгвардии, нужно обратить внимание на тот факт, что, в отличие от полиции, Росгвардия является военной организацией, вы имеете дело не с городской полицией, а с армией, — отмечает адвокат Сергей Михайлов. — И эта структура в первую очередь создана для охраны государственной безопасности, и лишь во вторую — для поддержания общественного порядка и защиты прав и свобод граждан».
С ним согласен и адвокат Аграновский. Однако он отмечает, что подобная военная структура, находящаяся в подчинении президента, все-таки больше подходит для авторитарного режима, чем для демократии, каковая предполагается по Конституции РФ.
Открытые медиа
Внимание! Мнение авторов может не
совпадать с мнением редакции. Авторские
материалы предлагаются читателям без
изменений и добавлений и без правки ошибок.
